● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Ben Whishaw

» имя, возраст: Уэс Престон [Wes Preston], ~30 лет. » принадлежность: Человек или носитель. » профессия: Аналитик в главном штабе, при желании - помощник главы отдела.

» способность: Персонаж может быть человеком. Если носитель: гениальность или манипулирование памятью. » сторона: Вигиланты. » статичное изображение: ссылка

Итак, как я вижу Уэса Престона:
- американец, младший ребенок в многодетной, но не бедной семье - всегда было, на кого равняться, и всегда казалось, что переплюнуть старших нереально, из-за чего Уэс особенно старался преуспевать во всех своих начинаниях;
- высшее образование (либо аналитика, либо статистика, либо теоретическая математика; отдельным курсом хорошо бы чтоб была журналистика), лучше, если это будет Лига Плюща или любое другое престижное учебное заведение;
- до войны работал на правительство в Нью Йорке, где познакомился с Фрэнсисом;
- в октябре 2036 по наводке Фрэнсиса на Уэса обратили внимание вигиланты. В середине ноября того же года его пригласили в один из побочных штабов, где предложили сотрудничать. Некоторое время после прохождения проверок Уэс работал в аналитическом отделе побочного штаба, зимой 2036-2037 был переведен в главный штаб;
- амбициозный перфекционист по характеру, профессионал в своей сфере - и сам отлично знает, что профессионал;
- если способностью будет "манипулирование памятью": возможно, добился предыдущей должности (в Нью Йорке) не совсем честным путем, однако внутри себя Уэс уверен, что сделал все правильно, потому что предпочел не тратить лишние годы впустую на то, чтобы дойти до того положения, которое сумел занять сразу;
- опять же, если персонаж будет носителем, то о своей способности он предпочитал не распространяться, а может и вовсе ее скрывал, какой бы она ни была (и поскольку Фрэнсис долгое время недолюбливал носителей, этот пункт будет нам только на руку);
- у Уэса осталась семья: родители и старшие братья и сестры. Где они сейчас - на ваше усмотрение. Может, вовсе умерли, может, скрываются где-то от войны, может, разбросаны по побочным штабам вигилантов, если могли оказаться чем-то полезными.

Отношения с персонажем:
- Около месяца мы работали вместе в Нью Йорке, и были чем-то вроде приятелей, хотя между нами присутствовала здоровая конкуренция в профессиональном плане;
- Этот аспект конкуренции обострился, когда мы стали работать вместе в главном штабе, но и по части дружбы мы тоже сблизились (потому как сложно не сделать этого, когда делаешь одно дело и много времени проводишь вместе);
- Уэс уверен, что главой отдела должен был стать он, а не Фрэнсис, и, пожалуй, не стесняется говорить об этом вслух. Очень хорошо будет, если он решит доказать эту свою уверенность и будет предпринимать для этого активные шаги;
- Для отношений на будущее: я открыт для всего, прийти можем к чему угодно (хоть повыбивать друг другу зубы в аналитическом отделе, хоть, кхм, обойдемся без конкретизации противоположного варианта). Этот момент продумаем перед тем, как вы возьметесь за анкету.

Дополнительно:
Вообще если выбрать "манипулирование памятью" - это может быть огромный плацдарм для сюжетов и для прорисовки прошлого персонажа. Все эти моменты я тут не указываю, потому что эта способность не обязательна, но если вы все-таки предпочтете ее, то могу подкинуть пару идей.
АПД: на "манпулирование памятью" уже есть конкретная идея для эпизода.
При желании можно в деталях продумать историю семьи Уэса, она у него должна быть богатой если не подробностями, то дорогами, которые выбрали браться и сестры Уэса.
Если вам покажется, что аналитику нечего будет играть - на живом примере вас в этом разуверю.
Немного требований: имя и фамилию предпочтительно не менять, но возможно; внешность очень хочется оставить эту. Посты лучше всего от третьего лица. Грамотность! Слишком частых постов не прошу, но хотелось бы не реже одного в неделю.
Связаться можно через гостевую и ЛС.

[ п р и м е р    п о с т а ]

Кровавая лужа под телом постепенно расползалась, двигаясь в правую сторону сильнее, чем в левую, но само тело еще подавало признаки жизни – шевелились пальцы рук, и он будто инстинктивно пытался встать, совершая никуда не ведущие конвульсивные движения. Выглядело это не слишком приятно, слух тоже страдал, потому что тело, недавно еще бывшее живым и целым ренегатом, издавало жуткие хрипы. Первый выстрел Фрэнсиса угодил ему в руку, второй пробил легкое неподалеку от сердца, и сейчас, осторожно подходя ближе и продолжая держать пистолет направленным вперед, Франко немного жалел, что стреляет не слишком прицельно. Лучше было убить с первого раза, чтобы в голову, так бы он не мучился и не заливал все кровью, оставляя следы, которые в одиночку нелегко будет уничтожить.
- Это война, ты сам виноват, парень, - проговорил Мур себе под нос, когда до тела оставалось несколько метров, и выстрелил в третий раз. Короткий хлопок, дернувшаяся от отдачи рука, а после тишина и никакого движения, кроме продолжающей расползаться все шире и шире лужи крови. – Первый ко мне сунулся.
Это было правдой. Парень этот – выглядел он лет на пять старше Фрэнсиса – выскочил будто из ниоткуда и явно не был настроен на мирную беседу за жизнь и о погоде. Его выстрел срикошетил от стены и угодил Муру в бок, не нанеся вреда, потом он, будто какой-нибудь Рэмбо, метнул нож. Считал, видимо, себя супергероем, которому и стрелять-то не обязательно. Это было недалеко от правды, на руке у Фрэнсиса был теперь глубокий и очень неприятный порез, но все-таки над трупом стоял он, а не наоборот. Было чем гордиться, но Франко испытывал только отвращение к тому, что его тихую и мирную прогулку таким вопиюще грубым образом прервали. Он все-таки у себя в штате находится, и хотя бы тут собирался чувствовать себя в безопасности! А парень явился как черт из табакерки, и сразу принялся стрелять, будто прекрасно знал, в кого именно целится! Сам Фрэнсис, сколько бы не всматривался в неживое уже лицо, не мог как-либо идентифицировать этого типа, и потому все, что он сделал: это снял его на камеру смартфона, чтобы потом показать разведке.
Точнее, это было не все. Еще он забрал пистолет и два ножа, прикрепленные к поясу трупа, и в другом кармане нашел телефон. Лично Фрэнсису эти вещи не были нужны, но раз уж он не мог спрятать следы преступления, то лучше было усложнить задачу тем, кто мог прийти следом.
«Может быть, я могу сжечь этот труп?»
Он осмотрелся по сторонам. Это была окраина города: рядом закрытая и не работающая заправка, пустой супермаркет, такая же брошенная автомойка, с которой давно уже вынесли все мало-мальски годное. Случайный путешественник или житель города вряд ли забреет сюда, но подельники этого парня вполне могли, и потому с его трупом хорошо было бы справиться как можно быстрее. Пускай бы и сжечь – мерзко даже воображать, но Франко знал нескольких людей, которые назвали бы эти меры необходимыми. Одна проблема – у него не было ничего, кроме зажигалки, а на то, что труп будет запросто полыхать от одной искры Мур не рассчитывал.
- Подожди тут, приятель, я о тебе позабочусь.
Он уже второй день был в Джэксоне, и потому знал, где можно достать бутылочку керосина. Слишком много его все равно не понадобится.

Вернулся к заправке Франко меньше, чем через полчаса. Уже получив пластиковую бутылку с керосином, он подумывал, а не бросить ли это все, не уехать ли отсюда подальше, оставив безликих людей разбираться с неожиданно объявившимся трупом. Останавливало лишь то, что дела нужно доводить до конца, и это был как раз тот случай, когда лучше пожалеть, что сделал, чем пожалеть, что не сделал.
«Не верю, что действительно делаю это», - подумал Мур, поливая труп керосином и уделяя особое внимание лицу и местам, куда попали его пули. – «Видела бы меня сейчас Лесли».
Мысль о Лесли вызвала на лице Франко кривоватую улыбку. Бутылка закончилась, и он положил ее под руку трупа, стараясь не измазать пальцы в горючем, а потом зажег длинную спичку и бросил ее трупу на живот. Знатно полыхнуло, так что Франко невольно отошел на пару шагов, и тут же подумал, что пора бы и честь знать. Сейчас тут начнет попахивать, а потом дым поднимется, и любопытные быстро соберутся. Он мог бы выйти отсюда и сделать круг по городу, а потом присоединиться к этим самым любопытным, чтобы поглядеть, чем кончится дело, да только зачем? Полиция почти не функционирует. Сами потушат, оттащат в морг, где тело пролежит несколько недель, а потом окажется в безымянной могиле, потому что никто за ним, скорее всего, не явится.
В последнем Франко ошибся и быстро это понял по звуку автомобильного мотора, которые не мелькнул и исчез вдали, как если бы кто-то проехал по дороге, а прозвучал совсем рядом. Потом умолк, потом раздалось два хлопка от автомобильных дверец. Следом должны были зазвучать шаги, но их Франко ждать уже не стал, скрывшись внутри здания бывшей автомойки.
Он очень надеялся, что где-то в другом конце этого не слишком большого, но зато слишком темного помещения будет второй выход, через который он отсюда и смоется.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Summer Glau (!) or Gena Malone

» имя, возраст: Юнити Лэйн. 25-30 лет. » принадлежность: носитель » профессия: ранее: сотрудник полиции в настоящее время: диверсант, член партизанской группы вигилантов

» способность: ментальный блок » сторона: вигиланты » статичное изображение: ссылка ссылка

Родилась и выросла в Хьюстоне. Да-да, Хьюстон, у нас проблемы. Дочь “патриота на всю голову”, военного, прошедшего Ирак и Сирию, в итоге так там и оставшегося. Несмотря на то, что он вернулся домой с медалью, целым и почти невредимым (ну кто, скажите, всерьёз считает ПТСР травмой?), жизнь для него стала непрерывной войной задолго до 2036 года. Поэтому Юнити (Unity в честь самих штатов, как вы понимаете) и в мирное время жила как будто кругом враги: стрельбы, борьба, выживание.
После школы - служба в полицейском департаменте (Иммиграционная и Таможенная служба США или дорожная полиция), ещё позже - неудачная попытка реализовать заветную мечту вступить в техасские рейнджеры (отбор жесток, но таков уж он есть). А меньше, чем через год - раскол страны надвое и война, лишившая её дома.
Как и многие техасцы, она решительная, самонадеянная и простоватая с виду, но не стоит обманываться её акцентом cowgirl. Этой девочке палец в рот не клади - по локоть откусит. Одному богу известно, что у неё на уме. Иногда кажется, что она сама не всегда знает, что выкинет в следующий момент. Привыкла действовать быстро, по обстановке, вижу цель - иду к цели. Составление сложных и многоступенчатых планов не её конёк, но поспешность в действиях и суждениях компенсируется привитой с подзатыльниками отца осторожностью.
Её учили рассчитывать только на себя, но время, когда можно было спокойно строить из себя одиночку, ушло, и теперь она учится играть в команде, хоть до поры до времени ей придётся скрывать свою основную роль - роль “стукача” (с подачи Джеральда и ВСБ). Но она уверена, что всё, что она делает, послужит правому делу.   

Юнити - “донор” и информатор Джеральда в стане вигилантских партизан в стане ренегатов. Вот такая вот матрёшка. Флинн знал семейство Лэйн со своей студенческой скамьи. Проблема адаптации военного с ПТСР была темой одной из его практических работ. Потом Джерри наткнулся на знакомую фамилию в поисках нового донора и заново познакомился с Юнити четыре года назад. Её способности понадобились ему, чтобы проработать носителя с телепатией, а она в свою очередь согласившись ему помочь, не особо теряя время “сдала” агента, порядком успевшего намозолить глаза криминалитету, боссам картеля, чтобы на них выйти. Получилась довольно неловкая ситуация, но благодаря вмешательству полицейского управления всё обошлось, а Флинн, ценящий практичность, оценил и подход Юнити, даже с позиции объекта торга признав ход неплохим. С началом войны Джерри, используя ресурсы вигилантов, вытащил Лэйнов из родного Техаса, из творящегося там ада, впоследствии практически стёршего штат с лица земли. Он же позаботился о том, чтобы его подопечная нашла применение своим талантам в отряде партизан. Она получила цель и возможность портить жизнь тем, кто оставил её без родины. Флинн получил глаза и уши не только в отряде вигилантов, но и на территории противника.

Персонаж - не маньячка от закона, не беспредельщица, её учили действовать осмотрительно, но бесхитростно.
Внешность - допустимо править на своё усмотрение. Я не собираюсь упираться и диктовать соигрокам с какой внешностью им играть. Саммер и Джена - всего лишь мои пожелания.
Способность и роль править крайне не желательно.
Правки по биографии, не влияющие на образ в целом, по согласованию.

[ п р и м е р    п о с т а ]

Ручка вспорхнула в пальцах дознавателя в последний раз отбросив блик от лампы на его пиджак. Джеральд выпрямился, облокачиваясь на стол и сцепив руки перед собой. Действия бывшего английского разведчика прекрасно подходили под определение слов “саботаж” и “роковая ошибка”, так что вопрос стоял только в том, чтобы понять, имелся ли у него злой умысел.
— Вынужден вас огорчить, мистер Кроули, это и есть рутинная проверка, других у меня не бывает, и лёгкого общения я не ищу, — Флинн позволил себе улыбнуться одной из тех снисходительно-самодовольных улыбок, которые так раздражали его когда-то на лицах подопечных, уверенных в собственной неподсудности и неприкасаемости. Иногда он забывал, что по другую сторону стола всё выглядит немного иначе. И то, что для него сливается в единый и непрерывный поток, для других разбивается на отдельные и порой довольно значимые в жизни события. — Повторюсь, я читал ваш отчет, и он мне не понравился. Я требовательный читатель, и привык, что автор держит установленную планку. Вы же её сбили, причем так неудачно, что поставили под угрозу работу всего штаба. Случайность, скажете? Охотно бы согласился, если бы верил в случайности. Формально, вы...
Однако договорить Джеральд не успел. Появление Карро, без стука буквально влетевшего в кабинет, вынудило дознавателя прерваться на полуслове. Теперь он испытующе смотрел на нарушителя правил и границ в ожидании объяснений, которые не замедлили последовать. Всё вполне предсказуемо, но до чего невовремя.
Вот именно поэтому Флинн старался избежать возникновения любого рода связей на работе, в зоне личной ответственности, чтобы не оказаться на месте Карро. Личные связи в любой момент могли камнем повиснуть на шее дознавателя, мешая поднять голову и смотреть на ситуацию так, как ему полагается: прямо, объективно и беспристрастно. Видеть людей целиком, оценивать профессионалов, если угодно, а не “отличного парня, с которым мы пили пиво и обсуждали бокс” или “милую девушку, с которой мы дружили в школе и которая любила испанский”, уметь вовремя заметить отклонения и самое главное — принять по этому поводу меры без оглядки на светлый хранимый в памяти образ.
Как только тебе начинает казаться, что ты хорошо знаешь человека, ты добровольно надеваешь на себя шоры собственных иллюзий на его счет, и подсознательно будешь стараться впихнуть любые новые сведения о нем в заранее установленные тобой самим рамки. Иногда случается, что рамки начинают трещать, деформируются, лопаются. Но чаще всего лишнее просто отсекается и отбрасывается, оставляя приятный глазу аккуратно вырезанный по нужной, комфортной для восприятия, форме кусок. Первыми в такую ловушку попадают близкие родственники. “Мой сын не такой, я не верю, он не мог!”, “Так и знал, что толку от него не будет!” — две стороны одной медали, которую можно было смело выдавать родне большинства подозреваемых. Далее следуют любимые и друзья, слишком часто рассматривающие человека через призму своих с ним взаимоотношений. И на третьей ступеньке люди, находящиеся в плену чужого мнения о совершенно незнакомых людях. Друг моего друга? Враг моего врага? Возможно, в мирной жизни эти формулы и помогали налаживать множество лишних социальных связей, но в войне двух идеалогий, в столкновении не сил, но интересов, выбирать тех, кому можно и следует доверять, требовалось на порядок тщательнее. Фил, кажется, предпочитал переминаться где-то между второй и третьей ступенями, поскольку не мог определиться, что его больше беспокоит: судьба разведчика или возможные последствия для него самого.
Реши Джеральд воспользоваться мнением коллеги о Кроули, ему бы пришлось сделать шаг вниз, а не смотреть на ситуацию со стороны. Но этого он делать не хотел и не собирался.
— Фил, — тоном “ну и какого дьявола ты тут делаешь?” и поднятием брови поприветствовал Джерри вломившегося к нему в кабинет коллегу. — Я в курсе, что именно ты рекомендовал мистера Кроули, и именно поэтому тебя тут не было и быть не должно. Не припомню, чтобы вызывал адвокатов. Ты порядки знаешь не хуже моего. Но раз уж ты решил бежать впереди паровоза… — Дело стало немного интереснее. Может стоит забрать слова о рутинности этой проверки обратно? Ведь не каждый день на допрос врываются сотрудники ВСБ, возможно прямо или опосредованно покрывающие подследственного, или по крайней мере позволяющие досрочно сделать такие выводы. Всё внимание дознавателя переключилось на коллегу. Флинн встал со своего кресла и направился к двери, чтобы закрыть её, пока ещё кто-нибудь не зашёл на огонёк.
Хотя мистер Кроули и не находился под следствием, и обвинения в саботаже против него не выдвигались, судя по выходке Карро, он об этом не знал и предполагал худшее. И потому влез, рискуя собственной шкурой уже со стопроцентной гарантией, и вполне вероятно подставляя не только себя, но и самого Джерри. Есть ли у тебя на то веские причины, Фил? Можно было бы представить, что поводом для беспокойства стала одна только репутация Флинна в отделе, но это было бы уж слишком. Слишком глупо? Вот и представился повод подвергнуть проверке собственное мнение о Карро.
— Кто я такой, чтобы мешать совершать столь опрометчивые поступки? — щелкнув замком, Джеральд повернулся к собеседникам. — Раз уж ты вроде как сам сдаваться пришёл, может и остальную работу за меня сделаешь? Ну?
Он приглашающим жестом указал Филипу на своё кресло, а сам остался стоять, скрестив руки на груди.
— Мистер Кроули тут по подозрению в саботаже. Ни более, ни менее.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Jodelle Ferland

» имя, возраст: Эмили Финч (имя менябельно) 19 лет. » принадлежность: Носитель. » профессия: До войны - студентка факультета радио Университета Райерсона, была там отличницей. После войны приняла сторону вигилантов, оказавшись либо в службе безопасности, либо в аналитическом отделе (на выбор).

» способность: Киберпатия/ Абсолютная память / Влияние на поле вероятности / Гениальность / Детектор лжи - эти способности предпочтительнее, но если есть желание взять другие - обсудим. » сторона: Вигиланты. » статичное изображение: ссылка

Итак, что я о тебе знаю? Немного, учитывая, что виделись мы с тобой всего дважды за жизнь. Твой отец - Стэнфорд Финч и мать - Камилла в девичестве Фаруа. Твои родители развелись, когда тебе было всего три года, ибо Стэн, на секунду, побил собственный рекорд отцовства - если со мной он протянул всего лишь год, то с тобой целых три. Да, ты моя сестра, так и хочется сказать, что по несчастью. Отец кинул твою мать, вернулся к моей, а о тебе даже не вспоминал. Короче, козел, согласен.
Но Камилла не растерялась, нашла нового ухажера, кстати, более состоятельного, чем Стэн и вы начали жить припеваючи. Ну, почти. Новый возлюбленный твоей матушки был не очень доволен тем, что у его зазнобы имеется дочь, потому часто нашептывал ей о том, чтобы отправить тебя в интернат. Правда, тот интернат, куда тебя хотели сплавить, был элитным и он даже согласился его оплачивать. Благородный был мужик, правда эгоистичная скотина. Ну да ладно. Ты оказалась там, будучи совсем маленькой, в пять лет, и так началась твоя взрослая жизнь. Элита не принимает тех, кто низок по происхождению, но ты не сломалась, о нет - ты всегда давала сдачи сынкам богатеев, разбивала при этом их холеные носы в кровь, но никогда не начинала драку первой. Умная девочка. Ты всегда была очень умной. Наверное потому, когда у тебя открылся дар, никто особо не удивился.
А потом начался пубертатный период и парни начали понимать, что девчонка из простых очень похорошела, но ты уже замкнулась от такой жизни и не подпускала никого на пушечный выстрел. Ты делала успехи в понимании компьютерной техники, а потом мы пересеклись, потому что кое-кто, сама знаешь, хакнула систему одной горнодобывающей компании. Дело дошло до НСРКВС и я лично занялся этим делом. В итоге, подняв всех на уши, мы нашли тебя, мелкую девицу с зелеными волосами, что с невинным видом хлопала глазками на все обвинения. В любом случае, когда я узнал, кто ты, рука не поднялась поставить подпись на документах о твоем аресте.
Ты молодец, девочка. Сопоставила все что знала, и через год поступив в университет Райерсона, начала делать там невероятные успехи в познании компьютерной техники. Там же за студенческой скамьей тебя настигла война, и вышло так, что ты дала деру. Ты выбрала неудачное время для побега, тем более когда я об этом узнал, мне пришлось тебя ловить, что тоже мне было не на руку - Канада рвалась на части из-за повстанческих настроений, а катастрофы, произошедшие накануне кровопролития, только усугубили ситуацию. Тебя я нашел и вернул в лоно семьи и эта была наша вторая и последняя встреча, потому что потом война набрала размах, а я лишился места в службе безопасности.
Не знаю, как, но ты нашла меня в Баттл-Крике, но я тебя тоже нашел, потому сейчас привел тебя в штаб, чтобы ты была в безопасности, потому что только здесь я могу быть спокоен за твою жизнь. Я не люблю тебя всем сердцем, сестренка. Но я надеюсь, что мы найдем общий язык.

Сестра, пока что чужая и малознакомая, с которой хочется отыграть все, что только может отыграться во взаимоотношениях с сестрами. Я надеюсь узнать тебя получше, ты хочешь узнать меня получше, и деться нам друг от друга некуда - границы закрыты, а твои щенячьи глаза делают свое грязное дело - и ты снова и снова остаешься рядом.

Да, образ немного слизан с Пятой из Темной материи (кто смотрел, тот поймет). Характер этой Эмили частично схож с Пятой же, но моя сестра куда жестче, хотя тоже верит в крепость уз дружбы и семьи, но просто считает, что ей не повезло.
От игрока жду обожания и любви к персонажу, развитие и частые посещения форума. А также грамотность, логичность и обоснованность - наше все. Если какие-то пункты вызвали вопросы или желание сменить - спрашиваем, не стесняемся, помогу чем смогу.

п р и м е р п о с т а

Будь Алистер мальчишкой лет двенадцати, он бы прыгал от радости, пища и заливаясь соловьем от внезапно привалившего счастья. Носился бы по коридору, сшибая всех прохожих по пути, что-то бы кричал, короче выражал свои эмоции максимально открыто. К сожалению, а может и нет, Алистер давным-давно перестал быть мальчишкой, и потому любая радостная новость, особенно сейчас, в столь сложные времена воспринималась максимум с суховатой улыбкой. Потому то, когда Квинн с недовольной миной объявил, что у Финча несколько дней увольнительных, Ал только приподнял уголки губ, стараясь показаться максимально беспристрастным, дабы не дразнить гусей.
Однако, вылетев с полигона, как ошпаренный, он тотчас помчался к себе, наскоро собрал вещи и был таков. Оказавшись в самом Баттл-Крике, первым делом Ал отправился на свою старую квартиру, которая до сих пор стояла закрытая, что не могло не радовать. Там он основательно порылся в вещах, что не взял с собой и нашел много всяких интересностей. Например, ключи от старенького Чироки, что пылился в гараже под домом и пачку сигарет. А еще, под полом у капитана НСРКВС был скрыт тайник, где он держал свое вооружение, однако, порывшись в нем, достал старенький Винчестер, который мог выстрелить так, что нападавшему мало не покажется. Спустившись двором, Финч открыл гараж, и попробовал завести джип. Грязно-алая машинка, ожидаемо, не завелась, и потому мужчина еще почти час провозился с той, прочистив под капотом каждый винтик, до которого смог дотянуться.
Когда же Чироки ожил от прикосновений хозяина, Ал ощутил себя живым. Спустя полчаса не слишком спешной езды канадец покинул город и выехал на трассу, нацепив себе на лицо очки. Пыль и ветер щекотали лицо мужчины, пока тот решил немного прокатиться, чтобы хотя бы чуть-чуть развеяться. Ему опостылело сидеть в четырех стенах, надоели постоянные проверки и тесты на пригодность. Хотелось глотнуть хоть еще одну капельку свободы перед тем, как уйти в тотальное подполье. Это был его шанс, и его Алистер не был намерен терять.
Спустя несколько миль местность не стала богаче или красивее. Сожженые пустоши, одинокие фермерские угодья – плачевная картинка военного времени. Когда-нибудь здесь снова заколосится пшеница, а вон там, на холме, под самым солнцем, вырастет гигантская кукуруза и дети будут рвать ее тайком, чтобы взрослые не увидели, будут пытаться сделать из нее поп-корн, но конечно у них ничего не выйдет. Но чтобы эта мечта стала реальностью, нужно много работать, делать хоть что-то, чтобы покончить с этой войной.
Стоило расслабиться, хотя бы немного. Наверное, потому то сейчас Финч вспомнил разговоры вигилантов о каком-то аттракционе в Кларксвилле. Хоть многим он внушал недоверие, потому что слухи о нем ходили не самые веселые, решение съездить туда мигом оформилось в идею, которая была тотчас претворена в жизнь. Еще пара часов езды под громкую музыку Имэйджн Дрэгонс – жаль парней, погибли при взрыве на церемонии Оскара – и алый Чироки подъехал к стоянке, которая была битком забита авто. Присвистнув, Ал нашел место и поставив джип, выскочил наружу, решив не брать с собой свой Винчестер, потому что здесь оружие не было разрешено.
Очередь на входе была более чем большая, но вскоре Финч оказался рядом с рамками. Хмыкнув, мужчина сделал свой пупок металлическим, и когда шагнул меж двум рам, те, естественно, запищали. Охрана тут же засуетилась, начала его ощупывать, но пуп уже стал обычным. Не найдя у мужчины ничего металлического, кроме ключей и зажигалки, амбалы, хмуря брови и ворча что-то насчет поломок, пропустили мужчину внутрь. Эх, красивое же здесь место! И красиво оно было не потому что все сверкало и переливалось, а потому что здесь не ощущалось дыхание войны, что сгубило те поля и угодья, мимо которых несколько часов проезжал Алистер. Здесь люди были просто людьми, и даже как-то опасения, зародившиеся в душе Финча, связанные со слухами, как-то отступили. Купив себе огромный ком сахарной ваты, канадец прогуливался по цветастым закоулкам. Зашел в шатер гадалки – старой, пропитой цыганки, которая кося бельмастым взглядом, заявила, что его ждет большая неудача. Неудача и правда ждала Ала – провидица потребовала с него деньги за посещение. Отплевываясь и ругаясь, Финч отдал кровные, и вышел прочь, на ходу доедая вкусность. Пройдя еще немного, он заметил очередь к какому-то аттракциону. По вывеске – явно комната ужасов или нечто в таком духе. Хмыкнув, Ал откусил приличный кусок ваты и пробормотал:
- Мало ли что-ли ужаса в реальной жизни? – клоун, что стоял перед входом, как-то жутко зыркнул на него, и по коже Финча пошли мурашки. Наберут же персонал, а потом удивляются, почему люди помирают на качелях от инфарктов! Развернувшись, мужчина хотел уйти, но сделав всего пару шагов, вздохнул и развернулся обратно. Ему стало любопытно, что же там такого, что все боятся именно этого Тоннеля. Откусив еще кусок сахарной сласти, Финч присоединился к очереди.

+

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Tom Hughes
Alexander Skarsgård or Armie Hammer

» имя, возраст: Луис О'Нил | Loius O'Neil 28 - 33 y.o. » принадлежность: человек или носитель (не принципиально) » профессия: владелец небольшой IT-компании, специализирующейся на кибербезопасности

» способность: если способность таки будет, то пусть она будет более или менее безобидной - гениальность, омнилингвализм, абсолютная память, ментальный блок и т.п. » сторона: вигиланты » статичное изображение: ссылка ссылка cсылка

Самые важные факты:
- Луис О'Нил родился на восточном побережье в штате Виргиния в небольшом городе Блекстон (при этом будет не важно в какой семье, это может быть семья военных, как у Конни, а может быть и бухгалтеров).
- Они друзья детства. Их дружба была крепкой, а любимое времяпрепровождение - прятаться в домике на дереве, которое построил специально для них отец Луиса. Дружили настолько насколько можно представить дружбу между мальчиком и девочкой. Их дружба была умилительной, по крайней мере для их родителей. Они в шутку подразнивали их о том, что, когда они вырастут, то и тогда будут вместе, а вслед за родителями и другие ребятишки подхватили эту песенку.
- Примерно в средней школе Луису и его семье пришлось переехать в другой город, а может даже штат (причины при этом не важны - другая более высокооплачиваемая работа родителей, захворавшая престарелая тетушка, за которой нужен был уход). При этом Конни и Луис теряют какую либо связь друг с другом, но при этом с нежностью вспоминают о совместно проведенном детстве.
- После окончания школы, тогда, когда они оба поступили в Академию ФБР, они снова встретились. На удивление и к счастью разлука на такой большой промежуток времени никак не сказался на их дружеских отношениях, которые в этот период принимаю более серьезный оттенок влюбленности с обеих сторон. Однако, никто из них не решается первым признаться в своих чувствах, и все становится несколько сложнее, когда из за этого они отдаляются друг от друга. Так же их нерешительность является триггером к проявлению способности у Конни, которая впоследствии и приводит к их воссоединению.
- Окончив Академию, Луис и Конни отправляются покорять Нью-Йорк. Первое время они оба работают в криминальном следственном отделе ФБР - он, как системный администратор, она, как компьютерный сопроводительный специалист до тех пор, пока они не решили создать свою семью. Более амбициозный Луис уходит из бюро, решая посвятить себя семье и своему делу, с чем он с успехом и  справляется.
- В отношениях Луиса и Конни наступает переломный момент, когда спустя года совместной жизни в роли супругов, Конни ждет ребенка, а Луис при этом испытывает чувство стыда и угрызения совести за измену (причины такого поступка тоже особо не важны - это вполне могло произойти под действием чьей либо способности, например, выделения феромонов; его вполне могли соблазнить, после очередного корпоратива какая нибудь юная особа... Вариантов на самом деле очень много). Казалось бы ребенок должен был все исправить, однако, Конни приняла новость об измене слишком близко к сердцу, из за чего собственно они и потеряли ребенка.
- Немного оправившись от потери, Конни покидает Луиса, уехав к родителям. Сам же Луис нехотя, но все таки отпускает ее, понимая, что его жене необходимо больше времени, чтобы принять то, что случилось. Собственно, как и ему. Так что он погружается в работу вплоть до тех пор, пока люди окончательно не поделились на ренегатов и вигилантов. Работая в сфере айти-безопасности в условиях войны придерживаться нейтралитета было бы сверх идиотизмом, поэтому он и его ребята из компании вполне успешно помогают некоторым побочным штабам вигилантов в обеспечении информационной безопасности.
- Так же стоит отметить, что сразу после того, как начались открытые столкновения ренегатов и вигилантов, Луис пытается выйти на связь с Конни, но из за того, что родители да и сама Конни переехали в другой штат, затрудняло дело. Во-вторых, Конни перестала называть себя привычным именем, что несомненно так же затрудняло поиски. Однако, он не теряет надежды и поэтому до сих пор ищет, используя все доступные ему средства.

Наверное, я бы охарактеризовала их одним словом "трепетные". Но это слово подходило к их отношениям до разрыва. Теперь же Конни ненавидит Луиса настолько же насколько и любит, а еще боится... боится, что он снова причинит ей боль. Луис же хочет все вернуть, чтобы все было по старому, ну или хотя, чтобы было не настолько все плохо. Эта идея скорее всего может перерасти в нечто маниакальное и навязчивое, но при этом не носящее деструктивный смысл.
Насчет планов на игру хотелось бы это обговорить лично с тем игроком, который возьмет Луиса. Есть как конкретные идеи для отыгрышей, так и зарисовки, которые могут при обсуждении перерасти в полноценные эпизоды.

С этим персонажем связана вся история Конни - все что с ней случилось хорошего и плохого благодаря ему и из за него. Я бы очень не хотела, чтобы игрок взявший Луиса, оставил его и меня, после нескольких постов. Это, пожалуй, самое важное. Поэтому, если вы не уверены, что Луис вас вдохновляет или история не такая, как вам хотелось бы, лучше не берите роль.
Так же очень бы хотелось сначала пообщаться с потенциальным игроком лично, чтобы понять, как он видит историю Конни и Луиса, понимает ли мотивацию последнего в его действиях - в общем и целом хотелось бы найти точки соприкосновения.

п р и м е р    п о с т а

Шум. В каждой голове, что находилась не дальше пятидесяти метров от Конни, находились мысли, которые пытались играть в чехарду у нее в голове. Они давили, причиняли практически осязаемую физическую боль. Так было практически всегда сразу, после того, как она снимала браслет. После этого разговора ей необходимо будет найти приличную порцию аспирина — головные боли, после всего это мучили ее еще не один час. Она закусывает губу, смотря на Карро. Сквозь какофонию чужих мыслей, пытается разобрать его ответ. Хмурится, когда понимает, что ничего не может разобрать, лишь отрывки слов, которые ей приходится уже самой сложить в нечто подобное на связное предложение. Делает робкий шаг вперед.
— Что ж, уроки не прошли даром. — она говорит с трудом, еле различая свой собственный голос среди чужих голосов, которые словно взаправду можно было услышать вне ее головы. — Не думаю, что ты настолько плохо поешь... — она позволила себе домыслить смысл того, что ответил ей Филип. Конни вглядывается в его лицо и понимает, что попала прямо в точку, предположив, что ее начальник своими танцами хотел отвлечь остальных присутствующих на том празднике жизни от своего "плохого" голоса. Только Конни думалось, что Филип отнюдь не был обделен им. Она делает еще шаг и опускается обратно в кресло, из которого буквально несколько минут назад встала. Откидывается на спинку кресла, одной рукой крепко держа браслет, а другой массирует висок, чтобы хоть как то унять нарастающую боль. Жаль только, как оказалось, Филипу ее замечания о его талантах было мало. Он просит ее продолжить, а она чуть ли не съеживаться в своем кресле от этих слов. Он хочет знать подробности, и Конни жмурится, смотря на него. Коротко кивает, опускает голову и пытается сосредоточиться, выуживая из общего потока мыслей то, что ей пытался показать Филип. Это те же люди, тот же вечер. Риордан глубоко вдыхает и задерживает дыхание... всего на секунду, аккуратно выуживая из головы Филипа образы, которые он себе представлял.
— Мужчина с рыжими волосами. Лицо знакомое... — она подымает голову и смотрит на Филипа. — Я еще плохо знаю всех здешних работников, но он кажется из аналитического отдела... — она делает паузу. — Еще мужчина. Его я точно не знаю. — она отрицательно качает головой, когда понимает, что ее попытки вспомнить оказались тщетны. — И блондинка, с который ты танцуешь. — Ей вдруг захотелось оказаться там, в веселой компании с выпивкой в бокале — это особенно нужно было сейчас, когда за порогом их штаба шла настоящая война и гибли люди. Выносить эти тяготы без вот таких вот вечеров ей кажется невозможным. Она сдавлено выдыхает, понимая, что молчание Филипа означало лишь то, что ей следует продолжать. — Ещё девушка. Уинблад. — она не была уверена в правильности произнесённой фамилии, однако, выудив это из головы Карро, она озвучила это. - Она пришла с бутылкой абсента. — она никогда не пробовала его, но ещё мгновение и ей кажется, что она чувствует его привкус у себя на губах — настолько глубоко Конни погрузилась в сознание Филипа. С одной стороны это было хорошо, с другой — она не сразу поняла, что мысли Филипа снова перекинулись на рыжеволосого мужчину, который вызывал у него раздражение и уйму подозрений. Следом за этим вигилантом в сознании Карро начали всплывать нелицеприятные мысли, которые явно были связаны с рыжеволосым... Френсисом Муром? Имя так же внезапно пришло к ней, как и в случае с девушкой. Она всхлипнула то ли от боли, то ли от того, что она увидела в мыслях у Филипа. Все внутри сжалось, скрутилось, заныло. Риордан тяжело задышала, еле сдерживая слезы, которые навернулись у неё на глазах. Она видела раньше мертвые тела, в этом не было ничего необычного, однако, столько мертвых тел... Слишком много. Конни невольно хмурится и сжимает сильнее свой браслет. Эта картинка с горой разлагающихся тел врезалось в сознание Конни, и вместо того, чтобы сразу же выбросить это из головы, она словно рассматривала эту застывшую картинку, ужасаясь совершенным зверствам. Она всматривается в уже начавшие разлагаться лица и все таки начинает плакать. Слезы скатываются по её щекам, но он продолжает всматриваться в остекленевшие глаза и находить среди мертвых маленькие тела. Дети. Кто бы не убил всех этих людей, он был больным психом... Это зрелище её расстроило, всколыхнуло в ней то, что лучше было не вспоминать. Филип не сдержал своего обещания! Из её рук выскальзывает браслет, и он с глухим звуком падает на пол, а она роняет лицо в ладони и беззвучно плачет, вспоминая тот злополучный день. Своих воспоминаний она не сохранила, зато в её памяти остались чужие воспоминания врача, который тогда пытался спасти и её, и ребёнка. Она помнит и Луиса, который, кажется, после того, как ему сообщили о том, что ребенка не удалось спасти, плакал и просил бессчетное количество раз прощения, целуя ее руки, умоляя ее. Но ни тогда, ни тем более сейчас, спустя практически полтора года, она не была готова простить его. Она попросту не силах этого сделать...
Ее бьет мелкая дрожь. Эти воспоминания настолько сильные, что сейчас она не слышит ни единой чужой мысли. Горе, с которым она столкнулась, было настолько разрушительным и парализующим, что даже по прошествии времени, Конни замирала, не смея сделать вздоха — это было выше ее сил. Она продолжает плакать, однако, шумный вздох с противоположной стороны заставляет ее опомниться. Риордан резко подымает голову и с ужасом смотрит на Филипа, чье лицо вытянулось и несколько побледнело. Слезы все еще стоят в ее глазах, мешая разглядеть мужчину получше, однако, ей хватает и того размытого силуэта, чтобы понять, что что то произошло... что то, что не входило в планы Филипа. Конни стремительно опускает руку на пол, чтобы подобрать упавший браслет, и нервными движениями защелкивает его на своей лодыжке. С характерным щелчком в ее голове воцаряется тишина. Звенящая. И столь же угнетающая.
— Я... я... мне лучше пойти работать... — невнятно мямлит Конни, а через мгновение она резко подымается со своего места, хватает очки со стола и практически делает шаг в сторону выхода. Ей страшно. Она понимает, что произошло что то из разряда неожиданного и неприятного, и она не хочет видеть это шокированное лицо Филипа, не хочет видеть еще больше сочувствия в его глазах. Нет уж, увольте! Но она замирает, когда Карро подает свой голос. Что ж он был прав... Всегда чертовски прав. Бежать было бессмысленно, да и не за чем. Она чуть вздергивает подбородок и смотрит на Филипа все еще со слезами на глазах.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
Matt Bomer/Matt Ryan/etc.

» имя, возраст: Андерс Бреннер/Anders Brenner, 31 год. » принадлежность: Крайне желательно - человек. Носитель - обсуждаемо. » профессия: Как варианты: юрист/медиатор/правозащитник/профайлер/хедхантер/дипломат. Что-то крайне престижное и интеллигентное и максимально далекое от армии.

» способность: На усмотрение игрока. » сторона: На усмотрение игрока. Подробнее в примечании. » статичное изображение: ссылка.

Андерс баловень судьбы. Человек, которому всегда улыбается Фортуна. Харзиматичный, яркий, образованный, но при этом свободолюбивый, ветреный и упрямый, как дьявол. Всегда готов поставить под сомнение любую истину, предпочитая докапываться до правды собственными путями и тем самым пренебрегая навязанными кем-то свыше правилами.
Младший ребенок. Родился в Берлине в семье обычного страхового агента и школьной учительницы - никаких лавров привилегированного мальчика. Андерс стал любимцем родителей, которые благодаря его появлению на свет сумели восстановить пошатнувшиеся отношения, и особенно радовал своего отца Карла, который занялся его воспитанием вплотную, пытаясь тем самым наверстать то, что упустил со своим старшим сыном - Куртом, то есть мной. 
Юные Бреннеры помимо личной драмы их родителей, чуть не расставшихся, оказались в эпицентре давнего идеологического конфликта между отцом и дедом: последний был одним из защитников ГДР, агентом Штази, который тяжело переживал последствия воссоединения немецкого народа, первый - был в ту пору юным бунтарем, приветствовавшим падение Берлинской стены чувством восторга и счастья. Отсутствие понимания между представителями старшего поколения напрямую сказалось на младших членах семьи. Курт был ближе по духу деду и проводил с ним много времени, став в итоге тем самым своеобразным призраком мертвой Восточной Германии; Андерс же стал гордостью отца - лучшим, что мог взрастить Запад.
Изначально братья не чувствовали никакого влияния старого спора и были дружны. Курт всегда считал, что Андерсу светит великое будущее; это убеждение подтолкнуло его к мысли о вступлении в армию, чтобы заработать денег для оплаты учебы Андерса в лучших университетах страны.
Получая финансовую помощь от старшего брата, Андерс и вправду смог пробиться в мир высшего образования и стал успешен. Но все, что дается нам легко, заставляет нас относиться к полученному с небрежностью. Андерс стал легкомысленным малым, который мог пропускать занятия, в то время как Курт, напротив, становился все более мрачным и замкнутым, отказавшись уходить из армии, чтобы заняться собственным  будущим. С течением времени между братьями все чаще и чаще случались ссоры, и Андерс злился на меня за то, что я якобы заставляю его чувствовать себя обязанным - ведь я, грубо говоря, в каком-то смысле принес ради него в жертву собственную жизнь.
Время не стояло на месте. Я женился, у меня появилась дочь, а потом я все это потерял - вместе с карьерой в армии. Андерс же взялся за ум, шел дальше и покорял новые вершины. Я пропадал все чаще, став "живым трупом" в семье, о котором в любой момент можно было прочитать краткую пометку в некрологе, Андерс - оставался рядом с родней и заставлял родственников собой гордиться. Мы не похожи друг на друга и посторонний человек вряд ли увидит хоть что-то общее.  Но оно есть: мы оба невероятные упрямцы.
Трагедия в метро Берлина и последовавшие за ней события не оставили Андерса равнодушным к назревающему конфликту ренегатов и вигилантов. Он знает, какую сторону принял я, и вскоре решил сделать самостоятельный выбор - чтобы попробовать перекроить этот мир, так как видит уже он сам.

С отношениями - все довольно сложно. Старые обиды, невысказанные сожаления, страх друг за друга - любопытный набор, который может стать еще интереснее в зависимости от того, чью сторону примет Андерс.
Если вигилантов - ему придется справляться с привыкшим опекать всех и вся братом, оставив наши давние споры на исключительно семейном уровне.
Если ренегатов - Андерс может стать помощником моей бывшей жены Изабель, поддерживающей лагерь Ринда вместе со своим новым супругом, в нелегкой задаче "спасти" меня и направить на путь истинный - подальше от вигилантов.

Как уже было сказано, выбор стороны я оставляю за вами, как и многие детали относительно характера персонажа. Пусть он будет куда как более веселым, чем мрачный Курт, общительным, обаятельным - пусть его сила заключается в остром уме и понимании чужих душ.

п р и м е р    п о с т а

Есть повести, по прочтении которых хочется пустить скупую слезу и выпить чаю с малиной, попутно размышляя на тему жестокости жизни. К счастью, это не наш случай, потому носовыми платками можно не запасаться.
В действительности, к большинству человеческих биографий трудно подобрать только одно прилагательное, которое и определит тональность всей истории. Так и с Куртом.
Его жизнь нельзя назвать трагичной. Не было в ней и полного, абсолютного счастья. Или феерического веселья, продолжавшегося изо дня в день. Ничего такого: герр Бреннер, как и любой из нас, знавал времена и плохие, и хорошие. Но обо всем по порядку. Будем придерживаться знаменитой немецкой последовательности.
Первого ноября 2000-ого года семья Карла и Агнесс Бреннеров — страхового агента и школьной учительницы — обзавелась своим первым ребенком, Куртом. Мальчик появился на свет в тяжелое время для своей семьи. Карл и Агнесс находились на грани развода из-за вскрывшейся интрижки Бреннера-старшего с его коллегой по работе. Достаточно банальный случай, разрешившийся не менее банальным образом: пара все-таки нашла в себе силы примириться друг с другом ради ребенка, но прохладные отношения супругов, все же, потеплели не сразу. В дальнейшем им удалось простить друг другу все обиды, во многом благодаря рождению 5 лет спустя второго ребенка — Андерса,на которого, как это часто происходит с младшими детьми, родительская любовь посыпалась как из рога изобилия. А вот с Курта зато стали требовать больше. Дескать, во всем должен быть примером для подражания.
Надо заметить, мой герой старался следовать этому наставлению. Учился он довольно неплохо, с гаджетами баловался не так много, как его сверстники, стремился проводить больше времени во дворе. Занимался плаванием, много времени уделял изучению иностранных языков: вообще, схватывал он все на лету, спасибо матери-учительнице английского и природной склонности к такого рода деятельности. Помогал по дому, в том числе и бабушке с дедушкой, жившими отдельно (к слову, дед был отставным военным и бывшим агентом Штази, конфликтовавшим с собственным сыном из-за устаревших взглядов, и оказал определенное влияние на внука в выборе жизненной стези). Старался не зацикливаться на проблемах и шел дальше. Грубо говоря, действительно был хорошим примером. Однако в конечном итоге разочаровал своих педагогов, когда настал момент проститься со школой и вступить во взрослую жизнь. Зная, что образование — это не такое уж и дешевое удовольствие, особенно для семьи с двумя отпрысками и среднего размера кошельком, Курт решил служить в армии по контракту, придя к выводу, что для начала можно поднакопить денег, чтобы помочь младшему брату получить билет  мир лучшего европейского образования, и проявить себя в настоящем деле, а диплом никуда не убежит.
Диплом и в самом деле никуда не делся, только в итоге был выдан Академией Бундесвера, а не престижными древними “старичками”. Бреннера увлекла армейская жизнь, и менять ее на что-то другое расхотелось. Служил в сухопутных войсках, спустя несколько лет получил офицерское звание и предложение вступить в элитную часть KSK, немецкий спецназ. Отказаться от такого было трудно: туда брали лучших из лучших.

● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ● ●
nat zang¹

» имя, возраст: Леон «Звездочет» Хелланд [Leon Helland], до 27. » принадлежность: носитель. » профессия: на выбор, важно лишь наличие боевой подготовки, в прошлом - закончивший интернатуру врач.

» способность: кроуризм. » сторона: вигиланты. » статичное изображение: ссылка.

Таких, как Леон, война не носит на шее необработанными самородками - она отшлифовывает их грани до безупречной остроты углов. Ими, как лезвиями, можно вспарывать овечьи шкуры, прогрызая дорогу через гибельный смог. Поле боя - его новый дом, а старый сгорел дотла вместе с кукольными башмачками его младшей сестры. Он будет сражаться до последнего крика, потому что отчаянье не дает ему иного выбора. Будет убивать без стонов и жалоб, наутро беззвучно копая детские могилы и посыпая их пеплом. С винтовкой в руках или рогаткой, он сам - орудие. Бойцовский цербер, набивающий «звезду» за каждую прокусанную шею, сломанный позвоночник и выжженное сердце. Экстатически виляя хвостом, Звездочет принесет (и обязательно посчитает) вам любую голову, а позднее - и вашу собственную (но только если вздумаете кормить его). За безукоризненной исполнительностью скрывается жестокость, за боевым бесстрашием вихрится ярость, не мальчишеский героизм, не зеленая наивность юнца - в глазах играет бес, а овцы пусть и дальше слепо принимают его за ягненка и телами прикрывают от летящих пуль. Он выдоит из низ сострадание. И бросит в огонь, если прикажут. Ушлый, привыкший быть со всеми на короткой ноге, Леон безупречно мимикрирует под свое окружение. Кровь - его стихия. С каждым пролитым литром он прощает убийц своей семьи, но голоду внутри него хватает лишь до наступления нового восхода.

От ненависти до любви - один разбитый нос, пара трещин в ребрах, ожоги второй степени и получасовая нотация еврейской медсестры о дружбе народов. Любой скажет, что между этими двумя не может существовать ничего, кроме высококонцентрированной, дистиллированной ненависти. Не будем поднимать миру веки, пускай спит его бдительность. Общение Леона и Элиаса напоминает словесное порно. Леон шутит про затянувшуюся девственность Элиаса, Элиас кроет «быстрым разгоном» Леона. Все было бы куда более прозаично, если бы в отсутствии одного - другой не начинал драть стены от скуки. История их бурного знакомства – это солдатская притча о клюющемся петухе и бешеном псе, василиске и цербере, если будет угодно, но кто бы сомневался в скудных и обделенных начитанностью умах - все чаще всплывает именно первое.

¹ - с радостью готов уступить изменение внешности, если предлагаемый вами образ покажется мне не менее удачным.
Не прошу держать меня за руку и не буду вопить полоумным оркестром из банши если вам захочется привнести в персонажа собственнических ноток. Готов скрупулезно доработать детали, коль такая свобода вам вовсе не нужна. Эпизоды со мной могут оборачиваться как заправской драмой и галопом по миру экшена, так и тем, за что ваша родня, если бы могла, настоятельно препятствовала нашему общению. Сейчас мы палим по ренегатам (в основном, конечно, Леон, Элиас предпочитает прятки), а уже через пару минут мои руки наносят на вашу спинку глазурь для эклеров. На войне всякое возможно! И посему, мое единственное пожелание к будущему игроку - гибкость. Вы выгнете, загнете, нагнете меня, если понадобится, под свои «хотелки», а мне в ответ важно не чувствовать скованности при высказывании своих.

п р и м е р п о с т а

По возвращению в штаб обнаружилось нечто более неприятное, чем руины, голая земля или обугленные останки всех членов команды. Целостность особой, почти интимной атмосферы логова, именуемого исследовательской лабораторией, халатнейшим образом оказалась нарушена, потревожив покой существа беспринципного и ядовитого.

«Из соображения безопасности» – щелкнули на зубах последние строки безграмотного доклада. В такие моменты, Элиас Эйзенхарт действительно напоминал чудовище из страшных сказок. Конечно же, в рядах вигилантов подобные ему – не редкость. Но в силу заочной убежденности в собственном превосходстве, ученому не приходилось сравнивать себя с другими. Ведь это бы означало неминуемо определить их и себя под общим знаменателем. А какой смысл сопоставлять в единой картине грацию замирающего над полями сапсана и первыми неандертальцами, едва осознавшими, что палками можно колотить не только по своему черепу, но и по черепам соплеменников? Беспринципным, и в то же время – принципиальным был Эйзенхарт в преддверии потери контроля над ситуацией. А он неумолимо ускользал сквозь его пальцы.

Лишь в пределах своей лаборатории, окружающие дикость и скудность не ощущались в столь острой мере, позволяя ученому, пусть и ненадолго (хотя, вероятно, происходило это лишь потому, что увлекшись работой – доктор Эйзенхарт ощущал себя единственным живым человеком на планете), оставить накопившееся раздражение, отпустив миру за все прегрешения.

На его «удачу» – пик сбоя способностей застал ученого за пределами лаборатории. И, даже несмотря на причиненные неудобства, был в общем-то переживаем с мыслью, что вероятность неизбежного погрома его разработок незначительно снизилась в отсутствие взрывоопасного носителя. Снизилась 'бы', поправка, не окажись в числе персонала лаборатории носителя со спящей способностью. По массивным трещинам в главных дверях, зиявших обугленными пастями перед застывшим у них мужчиной, определить с ювелирной точность природу источника и объем нанесенного ущерба не составило труда. И конечно же – самому Эйзенхарту было глубоко монопенисуально остался ли в живых нерадивый член исследовательской группы. В таких условиях все равно нельзя продолжать работу над проектами, ради которых вот уже несколько месяцев он терпит вокруг себя ореол пошлых шуток и номеров на салфетках.

Перед глазами эксцентричной личности поплыли разноцветные вспышки – это раздражало. Отсутствие контроля над ситуацией, отсутствие контроля над выдававшей финты способностью... Круто развернувшись на каблуках, он собирался в единственное место, способное пролить свет на сложившиеся обстоятельства и безвременье дальнейшей дисфункции его детища, мысленно обрисовывая себе возможные способы нашпигования толстой кишки безопасников изобилием фейерверков, но прежде – он даст себе время вернуть прежнее хладнокровие, заглянув к Престону. Ведь это, так или иначе, входило в его изначальный план.

Стены этого одновременно невзрачного и дышащего самоуверенность отсека, негласно считающего себя глазами, ушами и рулевым органом ястреба, отнюдь не создавали в сердцах ученого иллюзий запретности тамплиерского Грааля. Война прельщала собой лишь в качестве реализации амбиций существа, разум которого обладал более емкой, более ароматной чашей, благоухавшей знаниями иного характера. Эйзенхарт всегда умел смотреть трезвым, бездушным взглядом, отметая военный удел к ногам прошлых веков. С нынешним уровнем технологий, любые конфликты решались бы одиноким, но точно осуществленным ударом по цели, если бы по эту и ту сторону реки человечество не окружали сплошные сантименты.

Как и у всякой империи, в аналитическом отделе имелся свой император – Фрэнсис Мур – птица высокого полета. Уважаемый, уважаемый человек. Слова, слова. К нему бы непременно и каждый раз направлялся Эйзенхарт для выяснения вопросов, хоть на другой конец света, хоть прямиком в ад, не будь он убежден, что абсолют его власти сильно идеализирован. Власть – шаткая вещь, и как и в любой другой идентично устроенной империи, за спиной главы аналитического отдела стоял свой серый кардинал. О сосредоточенном в его руках могуществе можно было болтать бесконечно, но Элиас предпочитал расщеплять его аналитически, отделяя лишний пафос и извлекая максимальную пользу.

Едва шагнув за порог кабинета помощника главы, он на секунду замешкался, казалось, совершенно забыв зачем стучался сюда парой мгновений ранее. Погром в лаборатории ненадолго отошел на второстепенный план, как и недовольство ученого, которому удалось заметить незначительные изменения в привычном поведении Престона. Малоподвижный, как хищник в глубокой, темной, медленно текущей воде, он казался бледнее и острее обычного.

Еще не сопоставив все биометрические показатели воедино, Элиас сложил длинные тонкие кисти треугольником в характерном жесте богомола, словно замком из пальцев он старался удержать на губах преждевременно просящуюся наружу шутку, настаивая ее до подходящей кондиции, как изысканное вино, сложил в уме дважды два, и уже начинал догадываться какой интересный козырь подкинула ему нелицеприятная ситуация. Подумать только, а ведь он едва не пропустил все веселье.

– Если скажешь, что именно ты разнес мою лабораторию, я даже злиться не смогу, – не просто «разнес» – разнесли Престоном. Парень выглядел, мягко говоря, паршиво и этим все сказано, – Мои ребята порой бывают такими уникумами, что я часто подумывал о том же.