Весь день Адмирал Зора беспокойно барабанила пальцем по столу рабочему, забитому бумагами. Этого иногда требовала Коллегия, вернее, ответственность, с руководством таковой приходящая, тут подпиши разрешение на паломничество, здесь разберись с ущемлением прав народа, там попытайся вернуть ушедших кварианцев домой. И когда твоё сердце не унимается в собственном истеричном беге, сосредоточиться не можешь. Сенат выдвигал новые смотрения, кипы документов заполняли почту, а сердце с каждым проведенным в ожидании мигом заливалось новой порцией барабанной дроби. Не было и часа, да что уж там, каждые полчаса Адмирал пыталась высмотреть из своего кабинета в шпиле Сената, где отсиживались и сенаторы, и коллегия, на космопорте знакомые острые носы турианского фрегата. В сущности, она готова была сорваться сразу, едва бы завидела его приземление. Спектр, владеющий интересующим кварианку кораблем, был всегда желанным гостем на Раннохе, ведь в его возвращении Вакариан был замешан. И увяз в этом крепко. Но были и другие причины. И именно они заставляли Адмирала нервничать, постоянно вскакивать с собственного места, измерять шагами кабинет - и вновь садиться, чтобы уже через пару минут откинуться в удобном кресле и начать барабанить по ближайшей поверхности. Нет, она бесконечно доверяла Гаррусу, он же обещал ей, что даже ради столь часто целуемых ею шрамов снова ловить лицом ракеты не будет, но факт остается фактом - турианец безбожно опаздывал. Она же Адмирал, она в любой момент может выпорхнуть из здания Сената и пойти его встречать - да вот повода не было. А он - турианец. Ему с детства долбили голову дисциплиной, порядком, пунктуальностью. И где это все? Умная головка кварианского технического гения стремительно заполнялась самыми страшными картинами, так вышло, что жизнь с рождения наградила её очень развитым воображением, что не скажут - представит. И видят Предки, из картин в голове кварианки мог бы выйти неплохой такой слэшер. То она представляла его с простреленной головой, с подкашивающимися ногами падающим на пол, то ему в горло убийца вонзал инструметронный клинок, оставлявший в меркнущих любимых глазах огненные отсветы, представляла его связанным и избитым в плену у кроганов-наемников, как его мучают, пытают и издеваются. Словом, даже при учёте того, что Гаррус ОБЕЩАЛ, Тали'Зора, при всем безграничном доверии к генералу иерархии, не могла доверять Галактике. Она была полна хищного воронья, словно сорвавшегося после победы над Жнецами. Подобное воронье рвало её изнутри своими бесстыжими когтями, отрывая от сердца трепетного кусок за куском.
После работы Тали некоторое время еще провела с адмиралом Корисом. У неё было аж два приемных ребенка, так уж вышло, что у одного мать умерла на корабле её отца, а отец погиб на Раннохе, а у второго была звучная фамилия "Ригар" - и по его отцу специалист в области гетов до сих пор плакала. И в годовщину его смерти отправлялась на Палавен, чтобы почтить память старого друга. В любом случае с сыновьями Заала её мальчишки сдружились - и отпускать их к нему было обычным делом, ночевки у Зоры тоже имели место быть, к слову - и тогда за голову хваталась уже она. Так уж вышло, что завести детей от возлюбленного для Искорки было невозможно, пусть их организмы и были построены на основе декстро-аминокислот, но при этом были совершенно разными. А после войны осталось много сирот. Да, Джона и Ригар не видел в Тали мать, скорее старшую сестру. Но такую старшую сестру, которая выглядит милой и невинной, но если ты рискнешь перейти ей дорогу, то лишишься головы. Чаще всего по нуждам Сената к Цитадели направлялась Тали, оттого в случае чего её воспитанники с радостью бежали мешать Адмиралу Корису вместе с его сыновьями. В этот раз мальчишкам нужно было вновь остаться у дорогого друга и коллеги. Да, с каждым часом надежда увидеть Вакариана таяла, а завтра предстояло улетать с визитом к советнику от кварианцев, так что, дабы с утра ребятню не тормошить, Тали договорилась с Адмиралом. Он и на учебу их отведет, теперь к паломничеству готовились несколько лет в местах, напоминающих человеческие школы, и заберет, и с ним они будут в целости и сохранности. То есть все всех устраивает. Аэрокар мягко завибрировал. У кварианцев на Раннохе были модифицированные аэрокары, с гетами они сделали более легкую и быструю, во многом за счет обтекаемости, конструкцию. В любом случае сначала нужно было забрать своих спиногрызов с учебы, потом собрать на ночевку, отвезти, посидеть у Кориса. За разговором с ним она отвлеклась. Он был старше и мудрее, оттого к словам коллеги девушка прислушивалась. Они долго спорили о теориях позитронических моделей, но к консенсусу так и не пришли. В любом случае уходить было как-то трагично и больно. А еще больнее - возвращаться в пустой дом. На терраске ярая поборница интересов кварианской республики лишь позволила себе опустить плечи. Еще долго ходила по полутемному дому, но находиться внутри было как-то тяжело. Оттого обладательница идеального покер фейса сделала то, что обыкновенно делала в таких ситуациях. С усталым вздохом сняла шлем, встряхивая копной черных мягких волос. И ушла с кпк на веранду, забираясь в свое кресло. Она очень долго его искала, его сделали давно, около пятидесяти-восьмидесяти лет назад, на Земле. Оно приятно скрипело. В свете экрана кпк серовато-лиловая кожа больше походила на серебряную, в прошлом, тогда, без шлемов, можно было учуять всеми своими многочисленными органами обоняния запах моря и листвы совершенно иначе, прочие расы назвали это "узорами", но когда-то отверстия эти служили им сложной обонятельной системой. Однажды, пока никто не видел, Явик рассказывал кварианке про их былую красоту. Сказал, что они сами виноваты, что теперь вынуждены её скрывать. Что кварианцы воспринимались видом родственным - у них с протеанами была общая фишка работы с феромонами. Выделяли линиями черными, похожими на небольшие ранки, особый секрет, улавливали многочисленными ноздрями. Но с корабельной жизнью атрофировалась не только адаптивная иммунная система, которая постепенно возвращалась, не без помощи саларианцев и гетов, но и подобный опыт общения, вернуть который куда труднее. Теперь унюхать чужие феромоны мешали костюмы, вот система и канула в генетическое небытие. Осталась лишь чувствительность у этих мест, не более. Но в свете все той же техники напоминали они какой-то мистический узор древних человеческих мистерий. Засыпание - отнюдь не мистерия, а работа так утомляла, что Адмирал Зора так и заснула. Во сне видела что-то приятное. Что-то про турианский шоколад и шевелящего мандибулами Вакариана. А вот когда сквозь сон было услышано "адмирал" и "отчет", добавьте к этому тряску, спешно проснулась, едва не вскакивая, где война, что такое? После присмотрелась. И нахмурилась мрачно. Явился, значит. Весь день ни ответа, ни привета, а теперь он тут ёрничает да показушничает. Шут гороховый. Что-то буркнув в инструметрон, Тали поглядела в свете зажегшегося фонаря на дорогого возлюбленного друга. Как же их обоих неистово треплет жизнь! Он вот опаздывает, хотя обещает много всякого. А она уже не знает, то ли злиться, то ли радоваться, что вообще жив. Воистину дилемма.
- Я волновалась, Вакариан. Как же я волновалась, Кила. Я же не кроган, у меня не двойная нервная система, - Тали слабо массирует глаза, еще сонная, но определенно не утратившая всех красок своего приятного даже через шлем, а уж без него-то тем более, голоска. Подарок она берет осторожно, разворачивает аккуратно, мягко растягивает бледные и чуть искусанные губы в улыбке. У неё весь дом в её подарках. Старинное оружие различных рас, какие-то статуэтки азари, скульптуры ханаров и кроганов, коврики мягкие и не собирающие пыль, на которых Тали свободно валялась. Вот и еще один подарок, согревающий сердце одинокими вечерами. Мелкие вещи с большой историей и сакральным смыслом нравились, но вот уж чего не избежать в кварианском обществе, так это наказания. Нет у них взятничества. И кумовства нет. Ловец снов аккуратно закрывается обратно. Она его изучит. Позже. Когда уставший возлюбленный будет спать, а у неё будет время на прочие дела. Она устало ухватывает турианца за край брони и тянет на себя, вынуждая наклониться ближе, все это ради того, чтобы в непокорный лоб "мятежного Спектра" упереться своим, внимательно вглядываясь сияющими глазами в чужие, цветом неба, отраженного в птичьих глазах, - еще не наигрался в героя? - она устало это выдыхает где-то совсем рядом с его лицом, разглядывая то ли с укором, то ли с той непередаваемой нежностью любящей женщины, которая задолбалась тебя, придурка гребенчатого, ждать, да, наверняка последнее. Разглядывала из-под ресниц, разглядывала внимательно. То ли ответа ждала, то ли искала шрамы новые, свежие раны и царапины. Кажется, не нашла, потому что как-то облегченно выдохнула, мягко целуя ужасные шрамы. Старые шрамы его красят, пробуждают какую-то древнюю страсть к высоким и сильным мужчинам, покрытым боевыми трофеями. Кварианские женщины давно не выбирали себе спутников жизни по внешности. Несколько мешали скафандры. Оттого Вакариан мог не сомневаться, что его любят далеко не за шрамы, они выполняют чисто совратительную функцию. И работают они безотказно. Что доказывалось на примере быстрого отступления гнева сонной Адмирала Зоры, чего таковая, впрочем, практически не показывала.